Соработник истины
Биография Папы Бенедикта XVI
В первые дни текущего года мы все прощались с усопшим Папой на покое Бенедиктом XVI. Его богословские труды точны, как спектральный анализ, но при этом написаны ясным языком, понятным большинству читателей. Его называют «Моцартом богословия», и русскоязычному читателю доступны несколько замечательных книг его авторства, в том числе, трилогия «Иисус из Назарета», напоминающая всем нам о том, что любовь к Иисусу превыше всего. Мы предлагаем читателям «Климента» фрагменты биографии Бенедикта XVI, написанной на русском языке. Автор, Екатерина Костенникова, посвятила свою научную работу исследованию его философского и богословского наследия.
11 февраля 2013 года — особенная дата в истории католической церкви: 265-й папа римский Бенедикт XVI принимает весьма неординарное решение -официально заявляет о своем отречении от папского престола, чего не делали понтифики в течение более, чем шестисот лет. Это была новость вселенского масштаба, она охватила весь мир и изумила его. «На мгновение мир застыл, — пишет о. Хулио Карран. — Все мы — каждый на своем месте — замерли в молчании… Даже самым успешным коммуникативным стратегиям добиться подобных результатов невозможно; мы оказались перед фактом, столь же невероятным, сколь и реальным, и он предстал перед нами так ярко, что привлек наше внимание, заставив отвести взор от привычных, рутинных дел».[1] Папа римский признается ошеломленному миру, что ухудшающееся здоровье не позволяет ему в должной мере осуществлять свои обязанности. Однако мир не вполне удовлетворен таким объяснением. Пресса и ватиканские наблюдатели громко интересуются, является ли отставка папы попыткой избежать разгорающихся скандалов относительного сексуального насилия среди священников? Или это следствие утечки информации и внутренних распри в Ватикане? Бесконечные гипотезы, слухи, подозрения и, конечно, масса недовольных.
Весьма схожая ситуация уже возникала восемью годами ранее — 19 апреля 2005 года — когда кардинал Йозеф Ратцингер был избран 265-м папой римским. Тогда тоже мало, кто был доволен: говорили, что «новый папа слишком стар», «у него слишком сильный немецкий акцент». По некоторым слухам, он также оказался бывшим нацистом и суровым инквизитором.
Подобное настороженное и даже подозрительное отношение не удивительно: как новый папа, Йозеф Ратцингер стал наследником одного из самых популярных и самых влиятельных понтификов за всю историю христианства — Иоанна Павла II, которого многие называли даже «Johannis Paulus Magnus» (Иоанн Павел Великий) и который уже при жизни стал практически легендой: он пережил нацизм, а затем помог свергнуть коммунизм в Польше; пережил пулю убийцы, а затем сделал убийцу своим «братом»; он называл инвалидов «мои особые друзья», а евреев «наши старшие братья». Подобное наследие могло бы стать тяжелы бременем для преемника. Однако папа БенедиктXVI принял это испытание смиренно и преодолел его достойно.
В момент избрания Йозефа Ратцингера папой римским мало, кто мог бы оспорить его звание одного из самых выдающихся католических богословов современности. Действительно, ни один из предшественников Бенедикта XVI, не был автором столь многочисленных и значительных теологических трудов. Будучи одним из самых известных богословов своего поколения, он занимал различные должности в старейших университетах Европы: университете Бонна, университете Мюнстера, университетах Тюбингена и Регенсбурга.
Будущий папа Бенедикт XVI родом из небольшого города в Нижней Баварии — Марктль-ам-Инн. Баварский город Марктль на реке Инн подчинен административному районному центру Альтёттинг, который уже более тысячи лет считается духовным центром Баварии, а в течение последних пятисот лет — самым значительным местом паломничества в Германии для поклонения чудотворной статуе Девы Марии. Эту статую называют «Черная Мадонна», поскольку лицо Богородицы почернело от копоти, оставленной свечами, и хранится она в центре величественной часовни на городской площади, окруженной зданиями в стиле барокко.
В 20-е годы XXвека Альтёттинг вновь становится популярным в связи с беатификацией и последующей канонизацией местного монаха — брата Конрада из Парцхама (1818-1894) — капуцина, который в течение сорока лет служил привратником при храме святой Девы Марии в Альтёттинге. Воспоминания о торжественной процессии канонизации остались в памяти Й. Ратцингера: «Мы, трое детей стояли там с мамой и смотрели, как бесконечная толпа людей в факельном шествии шла мимо и усердно молилась: «О Мария, помоги мне, о, Мария, помоги же мне, бедному грешнику, взывающему к тебе». Меня очаровала церковь при монастыре, но больше всего часовня, устланная табличками, которые прикрепляли люди, в большой нужде воззвавшие к Святой Деве и получившие помощь. Мы тогда были детьми и не слишком много знали о брате Конраде, только то, что он был очень хорошим человеком, что попал на небеса, потому, что был очень добрым и верующим и вел христианскую жизнь. На нас это произвело сильное впечатление и вдохновляло последовать его примеру. Хорошо знать, что у тебя поблизости жил человек, который сейчас совершенно точно на небесах с возлюбленным Господом и может служить тебе примером».[2]
Йозеф Ратцингер родился 16 апреля 1927 года в день Великой Субботы (заключительный день пасхального триденствия) и в тот же день был крещен. Позднее, Й. Ратцингер упоминал в своих мемуарах, что исполнен благодарности родителям за столь раннее крещение, поскольку именно оно стало видимым символом его приобщения к пасхальной тайне — символом, который он пронес через всю жизнь.[3]
В то время жизнь обычных людей в Германии была крайне непростой: послевоенные репарации подорвали немецкую экономику, а политические распри между различными партиями провоцировали расколы в обществе. Ситуация усугублялась крайне высоким уровнем безработицы. Семье Йозефа Ратцингера повезло — отец имел постоянную работу: он служил в баварской жандармерии. По долгу его службы, им приходилось часто переезжать. Так, в 1929 году семья Ратцингеров переехала в город Титмонинг района Траунштайн в Верхней Баварии. Именно в этих местах, которые сам он определил, как «моцартовские», постепенно формируется его религиозное мировоззрение. «Больше всего в то время я любил старую монастырскую церковь в барочном стиле, некогда принадлежащую ордену августинцев. Рядом, в старых монастырских зданиях, также располагались школа для девочек и детский сад. Но самое мое яркое воспоминание о тех местах — это украшенная множеством цветов и ярких огней гробница Иисуса Христа, которая традиционно устанавливалась в этой церкви между Великой пятницей и Пасхой и которая будто олицетворяла собой тайну смерти и воскресения Христа. Глубокое волнение, за гранью всякого рационального восприятия овладевало тогда всеми моими чувствами».[4]
Как видно, свое начальное религиозное образование будущий папа Бенедикт XVI получает в семье: его родители — Йозеф и Мария, являвшие собой пример доброты, надежды и приобщённости к католической церкви даже в тяжелые годы национал-социалистического режима — постепенно открывали красоту и истину христианской веры также и своим детям. Регулярное посещение богослужений и общие молитвы в семье были нормой.
Отец семейства — Йозеф Ратцингер-старший — был ярым противником нацизма. Как вспоминал позднее Георг, старший брат Йозефа: «Отец верил, что нацизм противоречит католической вере. Он публично выступал на городских митингах против насилия и атеизма нацистского движения, говорил о зле, которое нес Адольф Гитлер и его сподвижники, и об опасностях атеистического нацизма для всей Германии, и в особенности, для Баварии».[5] Следуя переводам отца, семья вновь вынуждена переехать. На этот раз жилищем Ратцингеров становится большая баварская деревня Ашау-ам-Инн (Aschau-am-Inn). Это была третья остановка на жизненном пути Йозефа Ратцингера.
Тем временем, положение католической церкви в Германии оказалось крайне неустойчивым: с одной стороны, желая уберечь церковь от грядущих репрессий, Святой Престол заключает с Германией конкордат, согласно которому церковь признавала нацистский режим, а правительство гарантировало права церкви в стране. Но с другой — многие католические деятели, в том числе Пий XI и Эудженио Пачелли (будущий Пий XII), понимали, что заключение конкордата являлось «сделкой с дьяволом», поскольку нацистская идеология была антиклерикальной по сути и противоречила принципам христианства. Однако для заключения этого конкордата имелись серьезные причины: после Реформации вероисповедание Германии изменилось: север стал протестантским, юг же остался католическим. После объединения Германии канцлер Отто фон Бисмарк проводил антикатолическую политику — Культуркампф (Kulturkampf), которая сопровождалась ограничениями в отношении католиков и репрессиями в отношении католических священников.
В 1933 году НСДАП пришла к власти, действуя в союзе с католической Партией Центра. Представитель последней Ф. фон Паппен получил должность вице-канцлера в правительстве Гитлера. Гитлер становится канцлером 30 января 1933 года, а 23 марта в день получения им чрезвычайных полномочий он выступает с речью, где обещает соблюдать права христианских церквей.[6] Согласно заключенному конкордату, государство предоставило свободу для церкви в решении внутренних вопросов, открыло возможность католического образования, позволяло священникам служить в государственных госпиталях и тюрьмах.[7] Поэтому в то время конкордат рассматривался как защитная мера в преддверии возможных репрессий и меньшее зло по сравнению с тяжелыми временами Культуркампфа.[8]
В то же время папа Пий XI открыто говорил о несовместимости христианства и нацистской идеологии. 2 марта 1937 года была издана папская энциклика «Mit brennenderSorge» («С глубокой озабоченностью»), содержанием которой был протест против нарушения права справедливости в нацистской Германии. Папа писал, что человек, как живое существо, обладает правами, которые не могут нарушаться или подавляться. Он обвинил Гитлера в нарушении условий конкордата и выразил сожаление о незаконном и бесчеловечном преследовании католиков. Копии энциклики перевозились в Германию контрабандой. Пий XI писал: «Кто возводит расу или народ, или частную форму государства, или власть имущих, или какую иную фундаментальную ценность человеческого общества, — как бы необходимы и почетны не были их функции в мирских делах, кто возводит эти понятия превыше принадлежащего им достоинства и обожествляет их до степени идолопоклонства, тот искажает и извращает мировой порядок, замышленный и сотворенный Богом».[9] Также Пий XI в своем публичном выступлении 7 сентября 1938 года осудил участие католиков в антисемитском движении, заявив, что католики — духовные потомки патриарха Авраама, а потому являются «духовными семитами».[10] В феврале 1939 года уже тяжело больной Пий XI собирался выступить с антифашистской речью, но за несколько часов до выступления умер.
Но жители баварской деревни Ашау были очень далеки от всего этого, и за исключением отельных сигналов — таких как строительство маяка, снарядного завода в лесу или попыток возродить культуру древних германцев — жизнь в деревне протекала своим чередом. Однако и здесь имелись как явные нацисты, так и скрытые, которые увидев после «мятежа Штеннеса», что их час настал, к ужасу многих, достали из ящиков свою коричневую униформу.[11]
Йозеф Ратцингер-старший очень страдал оттого, что находится на службе государственной власти, верхушку которой он считал преступной, но его работы в деревне это тогда почти не касалось. За четыре года, что семья провела в Ашау, режим шпионил и держал под надзором священников, чье поведение было «враждебным Рейху». Однако он всегда избегал участия в подобном шпионаже, и даже, напротив, предупреждал тех священников, которым, как он знал, угрожала опасность. Как только старшему Ратцингеру исполняется шестьдесят лет — 6 марта 1937 года — он сразу же уходит на пенсию. К этому дню, которого он ждал с нетерпением, семья подготовилась заранее — еще в 1933 году они приобрели в собственность небольшой старинный дом на окраине города Траунштайн, расположенного также в Верхней Баварии и переехали туда уже в апреле, сменив, наконец, служебное жилье на собственное.
В таких условиях Й. Ратцингер продолжает свое образование. Старая деревенская школа в Ашау могла предложить стремящимся к образованию молодым людям не так уж и много, и в 1937 году в Траунштайне в возрасте десяти лет он поступает в гуманитарную гимназию с углубленным изучением классических языков — греческого и латыни. В то время древние языки считались основой целостного образования и преподавались с всей строгостью и тщательностью. В мемуарах Ратцингер вспоминает: «Позже, будучи студентом теологического факультета, я не испытывал никаких трудностей в изучении первоисточников на латинском и греческом языках. Даже во время Совета в Риме я смог быстро принять участие в проводимом на латинском языке обсуждении, хотя к тому моменту еще не посещал лекции по латыни».[12]
Еще одним пылким увлечением Йозефа Ратцингера становится литература. Он с восхищением читает Гёте, а также Эйхендорфа, Мёрике и Штифтера.[13] В это время он и сам с большим рвением начинает писать. Первый его опыт — перевод и адаптация литургических текстов. Молодой Ратцингер знакомится с оригинальными текстами на латыни и стремится сделать их более «живыми». Так, за работой он открывает для себя всю безграничность духовной сферы.
Тем временем национал-социалистический режим в Траунштайне встретил куда большее сопротивление у населения, чем в том же Ашау. К примеру, по словам Й. Ратцингера, ни один из профессоров его гимназии не присоединился к партии, несмотря на сильнейшее давление, которое оказывали в то время на государственных служащих всех рангов, угрожая применением мер дисциплинарной ответственности вплоть до увольнения. Позже он писал: «Оглядываясь назад, я могу сказать, что знакомство с греческой и римской культурой зарождало в нас особый настрой сопротивления тоталитарной идеологии: образованный ум всегда является оплотом против любой формы человеческой тирании».[14]
Постепенно все, кто мешал внедрению нового режима, были смещены с должностей, и в Германии начинается масштабная реформа образования, затронувшая также и Траунштайн. Ранее классические гуманитарные гимназии (Gymnasium) и школы с уклоном на естественные науки (Realschule) существовали в Баварии параллельно.[15] Теперь же на их базе создается так называемая Oberschule — полная средняя школа, где изучение греческого языка полностью упраздняется, а латынь сводится к минимуму. Основной же упор делается на современные языки и естественные науки. Спустя еще три года в школе полностью запрещаются предметы, связанные с религией; им на смену приходят физическое воспитание и физическая культура. Тем не менее, данная реформа внедряется постепенно, и государство делает определенную уступку, позволяя закончить образования по старой системе тем, кто уже учится. Предполагалось, что старая система сама со временем угаснет.
Молодой Йозеф Ратцингер проучился в гимназии в течение двух лет, а затем, по совету местного священника, он поступает в младшую семинарию Святого Архангела Михаила в Траунштайне и переезжает в интернат. Удивительным на этом фоне кажется связь молодого Йозефа с нацистским движением: обучение в семинарии не спасло его всеохватывающей власти национал-социалистической партии: 1 декабря 1936 года, с принятием «Закона о гитлерюгенде» (Gesetzüber die Hitler-Jugend), а затем 25 марта 1939 года -с принятием «Молодёжного служебного долга» (Jugenddienstpflicht)[16] — молодежная организация «Гитлерюгенд» признается частью НСДАП, и прежде формально добровольное участие в движении становится обязательным. Один из семинаристов того времени Йозеф Штадлер вспоминает: «Никто из нас, упомянутых, не был добровольным членом «Гитлерюгенд». Однако тогдашний префект разъяснил нам, что мы должны были вступить в «Гитлерюгенд», иначе семинарию могли попросту ликвидировать. Поэтому семинаристы стали членами «Гитлерюгенда», хотя и не были обязаны носить форму».[17]
К 1941 году тяжелые последствия войны дошли и до Траунштайна. «На огромных грузовиках снова и снова привозили в город тяжело раненных солдат. Все более или менее подходящие помещения были официально конфискованы и задействованы в качестве госпиталей, включая некоторые помещения семинарии. Йозеф и Георг Ратцингеры, как и другие семинаристы, вынуждены переехать из интерната домой».[18] Георгу, достигшему к этому моменту семнадцатилетнего возраста, приходится оставить учебу в связи с призывом в армию.
В 1943 году изнуренной немецкой армии требуются абсолютно все, даже шестнадцатилетние подростки. Вместе с остальными семинаристами 1926-1927 года рождения Ратцингера отправляют в Мюнхен в отряд противовоздушной обороны для охраны мюнхенских заводов от авиации союзников.[19] За семинаристами оставляют право продолжать свое обучение в свободное от выполнения военных обязанностей время. Трижды в неделю они посещают известнейшую в Мюнхене гуманитарную школу — Maximilians Gymnasium, но уже в сентябре 1944 года, по достижении семнадцатилетнего призывного возраста, Ратцингер и его одноклассники направляются повестками в регулярную армию. «Воздух повсюду был пропитан запахами дыма и огня. Железнодорожное и почтовое сообщение в такой ситуации было невозможно. На высадку союзников во Франции мы тогда смотрели с большой надеждой, ожидая, что их действиями мы снова обретем мирную Германию. Но кто из нас мог быть уверен, что вернется домой из этого ада? »[20]
Й. Ратцингер был направлен на австро-венгерскую границу. Десятки тысяч немцев, собранных со всей страны, в числе которых оказался и будущий папа римский, в условиях практически полного отсутствия вооружения должны были защищать от наступающей армии СССР Юго-Восточный вал — последний оплот обороны Германии. Вспоминая события того времени, Ратцингер писал, что он не сделал ни одного выстрела за всю войну.[21] Он и его сослуживцы занимались в основном строительством противотанковых рвов и минных полей; они не имели ни стрелковой подготовки, ни боеприпасов на случай экстренной обороны, поэтому, когда войска советской армии приблизились, все работы на Юго-Восточном валу были прекращены. Солдатам возвратили штатскую одежду и отправили в Германию по домам.
Проведя три недели дома, Йозеф Ратцингер получает новое назначение, однако, по его словам, «ответственный за назначения офицер отнесся к солдатам с пониманием и добротой. Он открыто критиковал войну и политику Гитлера и попытался найти лучшее место для продолжения службы».[22] Так, Ратцингер получает назначение в пехотные отряды неподалеку от Траунштайна, основной обязанностью которых были демонстративные учения и марши по городу с целью поднятия общего духа. Со смертью Гитлера все это потеряло всякий смысл, и Й. Ратцингер, так и не попавший за все время войны на фронт, решает самовольно оставить службу и вернуться домой. Уже через несколько дней Траунштайн занимают американские войска и, распознав в будущем священнике солдата вражеской армии, забирают его в плен. Лагерь военнопленных расположили прямо под открытым небом на фермерских угодьях города Ульм в земле Баден-Вюртемберг, в 140 километрах к северо-западу от Мюнхена. «Каждый день в лагере являлся мне утешительным знаком нерушимой человеческой веры. Среди пленных было несколько священников, ежедневно служивших Святые Мессы на открытом воздухе. Конечно, они не собирали большой толпы, но все, кто приходил, были очень им благодарны… И вот наконец, 19 июня 1945 года, преодолев десятки инспекций и допросов, я вне себя от счастья держал в руках справку об освобождении, означавшей мой личный конец этой ужасной войны».[23]
Но вернуться к своей обычной довоенной жизни оказалось для Йозефа совсем непросто: Германия полностью разрушена, отрезана от остального мира,
на месте частично уцелевшей семинарии — военный госпиталь для иностранцев, книги стали огромной редкостью. Воля к жизни, к новым началам не только для себя, но и для всей Германии, заставляет братьев Ратцингер и еще сотню молодых людей самостоятельно участвовать в восстановлении семинарии. Именно они становятся первой послевоенной группой учащихся, набранных в семинарию.
Одним из важнейших событий в становлении Йозефа Ратцингера как ученого становится встреча с Альфредом Лэппле — тогда лишь новым префектом семинарии, а впоследствии одним из самых известных и плодовитых теологов современности. Лэппле становится для Ратцингера стимулом, учителем, но, прежде всего, другом. Под влиянием Лэппле, он знакомится с трудами немецкого философа Теодора Штайнбюхеля. Его двухтомное собрание сочинений «Философские основания нравственного богословия»[24] становится для Ратцингера своеобразной подготовкой к изучению трудов Хайдеггера, Ясперса, а также Ницше и Бергсона.
Идеи персонализма, признающее личность первичной творческой реальностью и высшей духовной ценностью, а мир проявлением творческой активности верховной личности — Бога, составляют основу философии Штайнбюхеля. И Ратцингер рассматривает эту философию через призму учения святого Августина. Глубокие переживания и сила человеческих страстей, описанные в «Исповеди»[25], в сочетании с персонализмом заставляют его пережить особенный духовный опыт, формируют его личную философию.
При этом на ранних курсах Ратцингер испытывает определенные трудности в постижении идей томизма. Кристально чистую и ясную логику Фомы Аквинского он находит слишком замкнутой и обезличенной: «Если Бог вездесущ», — говорил он, — то нельзя воздвигать барьеры и заявлять, что Бог есть лишь некое величайшее благо, которое можно понять и доказать с помощью точных формул. И если Сам Христос сказал, что Он есть путь, истина и жизнь, тогда истина — это персонализированное «Я». Человеческий ум может пытаться создавать концепции, якобы содержащие истину. Но такое богословие, претендующее на то, чтобы разложить тайну по полочкам, не имеет ничего общего с богословием, благоговейно преклоняющим перед ней колена».[26]
Таким образом, по окончании двухлетнего курса философии у молодого Йозефа Ратцингера формируется особое мировоззрение, основанное на совмещении персоналистических взглядов и августинианства: для него Бог не только сущность мира, некая абстракция, но, прежде всего, — абсолютная Личность. И человек, будучи подобием Бога, может беспредельно расширять круг своего бытия через самосознание и самопознание.
Летом 1947 года перед будущим папой вновь вынужден принимать решение, где и как ему следует продолжать свое образование. Из нескольких возможных вариантов он выбирает так называемый Herzogliches Georgianum — переехавший в Мюнхен Ингольштадтский Университет, основанный в 1494 году последним Баварско-Ландсхутскимгерцогом — Георгом Богатым. Этот выбор был не случаен. В Баварии тогда было несколько теологических факультетов при местных университетах, все они считались строго епархиальными, были подведомственны только епископу и направлены, в основном, на подготовку будущих священников для этой епархии. Ратцингер имел же еще одну цель — полностью посвятить свою жизни изучению теологии, поэтому для подготовительных занятий он выбирает именно этот университет — Herzogliches Georgianum.[27]
Первый академический год начинается для Йозефа уже первого сентября 1947 года. Он будет немного сокращенным: вследствие отсутствия топлива для обогрева помещений студентов обещают отправить на каникулы с Рождества и до самой Пасхи. Само здание университета — сплошь руины, которые будут восстанавливаться еще в течение долгих лет, библиотека также пока недоступна, а сами занятия проходят в оранжерее, где «…изнуряющая, испепеляющая летняя жара по своему ужасу могла соперничать разве что с пробирающими до самых костей зимними морозами».[28]
Отметим, что богословский факультет университета Мюнхена имел богатейшие традиции, но в 1939 году по решению нацистского правительства факультет был закрыт, а спустя 8 лет лишь немногим преподавателям старой школы удалось выжить за долгие годы войны. Новые профессора прибывали из других университетов — из Мюнстера, Вроцлава, Пассау, Браунсберга — со своими взглядами, традициями и проектами.
Одной из ярких личностей, прибывших в то время в Мюнхен, был Михаэль Шмаус, священник, известный по всей Германии в связи с изданным в 1927 году фундаментальным исследованием «психологической тринитарной теории» Августина.[29] Его взгляды были основаны по большей части на неосхоластике, хотя он и стремился оживить изложение католической догматики высказываниями Отцов Церкви и цитатами из Священного Писания, которые он знал превосходно.[30]
Вместе с Михаэлем Шмаусом в семинарию приезжает еще одна яркая личность — молодой профессор канонического права Клаус Мёрсдорф.[31] Его концепция преподавания канонического права как теологической дисциплины также оказывает значительное влияние на Йозефа Ратцингера. Он рассматривает право не как периферию, но как центральное звено богословия: поскольку сам Бог воплощается через Слово, то, следовательно, это Слово логично обретает некие формы, в том числе организационные и правовые.[32]
Интересно, что группы прибывших в семинарию преподавателей значительно отличались друг от друга: разница была не только и не столько в возрасте, сколько в том, что эти две большие группы олицетворяли собой две различные «эры» богословия.
Более старшая группа — представители эры либерализма в самом лучшем ее воплощении: их взгляды — построение церковного учения на основе рационализма, философии — на основе схоластики, и, соответственно, использование казуистики как основного метода. В конце XIX — начале XX века более половины католических теологов придерживалось подобных взглядов.
Однако взгляды другой группы профессорского состава семинарии были сформированы под влиянием совсем иных течений: либеральная эпоха богословия закончилась для них вместе с Первой мировой войной. Новейшие технологии и прогресс, ознаменовавшие начало столетия в период войны, повлекли за собой смерть миллионов людей, обесценивание жизни и моральное разрушение самого человека и его достоинства. По выражению Й. Ратцингера, «это был полный крах либерализма и всего прогресса».[33]Теперь же многие стали постепенно возвращаться к истокам — к тому, что, казалось, в какой-то момент утратило свою первоначальную значимость и ценность — традиция, церковь, литургия и таинства. Именно в этом духе были написаны работы упомянутого выше Михаэля Шмауса. Другой же профессор — Эгентер, преподававший нравственное богословие, — предлагал пересмотреть сами источники моральных норм и отказаться от абсолютного господства казуистики и естественного права в построении моральных норм и обратиться к первоистокам — к непосредственному учению Христа.
Чувство близости и неизбежности радикальных перемен витало в воздухе, как вспоминал сам Ратцингер. И первый шаг в этом направлении описан нами выше: богословия вступило на новый этап и теперь рассматривало церковную догматику не просто как внешнюю границу, некие «рамки», но как «живой» источник познания истины. Догматика и церковные традиции теперь рассматривались как «живой» опыт людей, копившийся в течение многих веков, а потому — заслуживающий доверия.
Но прежде преобразований Церкви, большие перемены произошли в жизни самого Йозефа Ратцингера. Один из общеизвестных фактов его биографии — подготовка диссертации на тему «Народ и Дом Божий в учении святого Августина Блаженного», но необычные обстоятельства подготовки этой работы известны далеко не всем. Интересно, что данная тема не была выбрана будущим папой самостоятельно. В то время на теологическом факультете Мюнхенской семинарии существовал обычай — ежегодно один из профессоров избирал тему для исследования, и студенты, желающие работать с этой темой, участвовали в своеобразном конкурсе, главный приз которого, — признание работы диссертационным исследованием, присвоение наивысшей оценки и приглашение в докторантуру.
Ратцингер, посвящавший все свободное время изучению трудов Отцов Церкви, решает принять участие в конкурсе. Однако написание этой работы дается ему нелегко: летом 1950 года он сдает выпускные экзамены и начинает подготовку к рукоположению. В то время это была достаточно сложная процедура, отнимающая очень много времени — почти все дни были посвящены занятиям по гомилетике[34], катехизации[35] и иным практическим аспектам священнической работы. Тогда его старший брат Георг, вместе с ним готовившийся к рукоположению, помогает ему в решении организационных и формальных вопросов, а старшая сестра Мария, работавшая секретарем в юридической фирме, тратит все свое свободное время на переписывание его черновиков. Так, благодаря своим родным, Йозеф Ратцингер успевает закончить исследование и представить его в срок. Теперь, когда работа сдана, он может полностью посвятить себя подготовке к главному событию своей жизни — рукоположению. Йозеф и Георг Ратцингеры и еще около сорока кандидатов были рукоположены в один и тот же день — в день торжества святых апостолов Петра и Павла — 29 июня 1951 года.
Сразу после рукоположения Йозеф Ратцингер начинает активную пастырскую работу. Его направляют в приход Пресвятой Крови Христа в Мюнхене, где под руководством настоятеля он исполняет обычные для священника обязанности — ежедневно служит Святые Мессы, по несколько часов в день исповедует прихожан, проводит занятия в школах по основам богословия и тому подобное. Столь тесное общение с мирянами позволяет ему увидеть, насколько далеко в своих воззрениях люди ушли от истинного христианства и насколько малодейственны были традиционные методы катехизации.[36]
На основе полученного опыта Йозеф Ратцингер пишет работу «Новые язычники и Церковь», где предлагает новые формы и методы работы с мирянами с целью распространения подлинного христианского учения в условиях быстро изменяющегося мира.
Пастырская работа сильно увлекла и захватила будущего папу, что, когда он получил столь желанное назначение в семинарию во Фрайзинге, он даже усомнился, действительно ли стоит оставлять служение в приходе. С одной стороны, он оказался в шаге от своей мечты — докторантуры, возможности продолжать свои богословские исследования, а с другой — именно в приходе, среди мирян, он чувствовал, что выполняет очень важную работу, чувствовал себя нужным обычным людям, и это также приносило ему большую радость.[37]
Йозеф Ратцингер делает свой выбор в пользу науки, и уже с 1 октября 1952 года начинает чтение лекций об особенностях преподания таинств для студентов последнего курса. Параллельно, Ратцингер прошел испытания на степень доктора богословия, состоящие из 16 устных и письменных экзаменов и успешно завершившихся защитой диссертации в июле 1953 года.
Следующий весьма значимый этап биографии Й. Ратцингера имел место чуть позже — в конце лета 1953 года ему предлагают занять должность преподавателя догматического и фундаментального богословия в колледже философии и теологии во Фрайзинге. Однако для этого была необходима более высокая научная степень — так называемая «хабилитация», для получения которой нужно провести значительное научное исследование, защитить результаты работы по аналогии с диссертацией, а затем представить материалы в академическую комиссию, которая принимала решение о присуждении степени либо об отказе в присуждении.
За выбором темы Ратцингер обращается к Готлибу Зонгену — своему учителю, который двумя годами ранее определил тему его первой диссертации. Зонген, сам в то время увлекавшийся средневековой теологией, предлагает взять для исследования труды святого Бонавентуры — францисканского схоласта, уже с XVI века почитаемого величайшим Учителем Церкви. В качестве основы своей будущей книги, Йозеф Ратцингер берет тему Божественного Откровения в христианстве: открытие Богом самого Себя и Своей воли людям через тексты Священного Писания. По его мнению, вследствие превалирования неосхоластических идей, тема Откровения рассматривалась исключительно через призму разума и логики. Ратцингер же ставит своей целью показать, что Откровение — это реальность, историческое событие, в котором людям была предоставлен шанс к познанию истины.[38] Итогом исследования становится научное открытие: Ратцингер делает смелый на тот момент вывод о том, что Священное Писание не следует полностью отождествлять с Божественным Откровением. Откровение — есть акт, для совершения которого необходимо как минимум два субъекта — во-первых, сам Бог, а во-вторых, лицо, в отношении которого это Откровение совершается. Фактически это означает, что Писание как осязаемый результат Откровения не может существовать «само по себе» и нуждается в воспринимающем субъекте, коим является Церковь.
Данные выводы были истолкованы как жесткая субъективизация понятия Откровения, как опасный богословский модернизм и подвергнуты острой критике со стороны некоторых профессоров. После многочисленных доработок, сокращений и сложной публичной защиты, 1 января 1958 года Йозеф Ратцингер назначен на должность профессора Богословского колледжа во Фрайзинге, а уже спустя год — весной 1959 — по приглашению он переезжает в Бонн, где занимает должность профессора фундаментальной теологии и догматики Боннского университета.
Между тем, Иоанн XXIII объявляет о подготовке ко Второму Ватиканскому Собору. Ожидание реформ и обновления Церкви, витавшее в воздухе еще с конца Первой мировой войны, теперь превращается в настоящую эйфорию. Йозеф Ратцингер вспоминает: «Было такое чувство, что Церковь не движется вперед, что она переживает упадок, что она становится все больше частью прошлого, а не вестником будущего. И в тот момент мы надеялись, что это положение обновится, изменится, что Церковь сможет снова стать силой будущего, силой сегодняшнего дня».[39] На Собор будущий папа римский отправляется по приглашению Кёльнского архиепископа кардинала Йозефа Фрингса в качестве консультанта по вопросам богословия, а спустя уже несколько месяцев он назначен экспертом. Однако Ратцингера интересовали не только вопросы богословия: одна из наиболее значительных тем — реформа литургии — также захватила его внимание. Сам Собор, по воспоминаниям Йозефа Ратцингера, напоминал парламент. Одна «партия» — так называемый «Рейнский альянс» — состояла из епископов Франции, Германии, Бельгии и Нидерландов, прибывшими на Собор с достаточно четко разработанной программой реформ. Вторая — Римская курия — главный административный орган Святого Престола и Ватикана — и ее сторонники, которые усиленно сдерживали «реформаторов».
Литургическое обновление и другие реформы Собора, направленные на привлечение мирян к активному участию в церковной жизни, имели эпохальное значение: католическая церковь предстала как подлинный институт гражданского общества, где люди могли почувствовать себя настоящими участниками религиозной жизни. И ранее Церковь нередко выступала против произвола государства, вставая на сторону простого человека, но после Второго Ватиканского Собора она полностью повернулась лицом к обществу и перестала рассматривать себя как пассивного наблюдателя.
После завершения Второго Ватиканского Собора, Йозефу Ратцингеру предлагают занять должность профессора на кафедре догматики Тюбингенского Университета, и он с радостью соглашается вернуться на юг Германии. В это время в университет Тюбингена на должность профессора прибывает Эрнст Блох[40], и под его влиянием университет охватывают неомаркситские настроения: место классической экзистенциальной философии Рудольфа Бультмана и Мартина Хайдеггера занимает марксизм, а сам Хайдеггер провозглашен «презренным мелким буржуа».[41] Однако теологические факультеты (католический и лютеранский) не только не противостоят новым течениям, но даже становятся их идеологическим центром. Сопровождаемая большим религиозным пылом, идеология, по сути, представляет собой одно из течений мессианского марксизма.
Опасность подобной философии, с точки зрения Йозефа Ратцингера, заключалась в разрушении самих основ богословия: для Бога здесь попросту не остается места, поскольку в слепом стремлении к абсолютной свободе Он полностью замещается политической деятельностью человека.
Эти события глубоко поражают будущего папу. Он начинает думать, что некоторые решения Второго Ватиканского Собора и последовавшие за ним реформы проводились слишком быстро, необдуманно и спровоцировали распространение подобных заблуждений.
Свою борьбу Йозеф Ратцингер ведет в лекционных залах, и, несмотря на духовные трудности и переживания, эта борьба приносит большие плоды: на основе курса лекций, прочитанных им в 1967-1968 годах, он создает свое первое фундаментальное творение — книгу «Введение в христианство», раскрывающую содержание христианской веры, подлинный смысл человеческого существования и ставшую основой будущих исследований.
Описанная выше борьба Йозефа Ратцингера определила его дальнейшую деятельность. Благодаря своим теологическим исследованиям и преподавательской работе, в церковных кругах он приобретает известность как выдающийся ученый и человек высокого интеллекта, и в 1976 году после внезапной смерти Мюнхенского архиепископа кардинала Юлиуса Дёпфнера, именно он становится главным претендентом на занятие этой должности. Для Ратцинегра это означало, прежде всего, конец столь любимой педагогической деятельности. Тем не менее, он принял это как долг перед Богом и Церковью, и весной 1977 года накануне праздника Пятидесятницы, был рукоположен в архиепископы.
Спустя всего три месяца архиепископ Йозеф Ратцингер становится кардиналом и преданно служит своей архиепархии вплоть до 1981 года, когда новый папа римский Иоанн Павел II назначает его главой Конгрегации Доктрины Веры — одного из ведомств Ватикана, целью деятельности которого является надзор за правильностью интерпретации католической доктрины во всем мире.
Административная работа в Ватикане и новые должности (в 1998 году — вице-Декан, а с 2002 — Декан Коллегии кардиналов), безусловно, отвлекали от главной цели его жизни — научных исследований. И тем не менее, за этот период им было издано около 40 работ, посвященных не только теологии, но также и проблемам современного общества и личности. Благодаря избранию Йозефа Ратцингера папой римским 19 апреля 2005 года, интерес к его научным работам сильно возрос, и как следствие, они стали доступнее: переведены на множество языков и переизданы по всему миру.
[1]Письмо о. Хулио Каррона газете LaRepubblica, опубликованное также в журнале международного движения «Comunion e eliberazione» // След. 2013. № 2. С.1
[2]http://wiki.benedictxvi.eu/index.php
[3] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998.C.7
[4] Там же. C.8
[5] M.H. Heim. Joseph Ratzinger: Life in the Church and Living Theology: Fundamentals of Ecclesiology. San Francisco, 2007. P.26
[6]Конкордат с нацистской Германией – URL: http://www.greenmarker.ru/student-2 kursi/concordat-s-natsistsskoi-germaniei (дата обращения: 01.03.2015)
[7]Там же.
[8]H. Wolf. Pope and Devil: The Vatican’s Archives and the Third Reich. P. 10.
[9]Фашизм и религия – URL: http://Scinc.net/212// (дата обращения: 25.02.2015)
[10]Ватикан оправдывает свою позицию в отношении холокоста – URL: http://jig.ru/discuss/002.html/ (дата обращения: 01.03.2015)
[11]Руководители «Штурмовых отрядов» (нем. Sturmabteilung, сокращённо SA,штурмовики, также известны как «коричневорубашечники») на местах постоянно вступали в конфликт с руководством НСДАП, что в 1930 году вылилось в «мятеж Штеннеса», после которого Гитлер лично возглавил штурмовые отряды, став Верховным фюрером СА
[12]J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P. 9
[13] Немецкие поэты и прозаики эпохи романтизма.
[14]J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.13
[15]В период Веймарской республики все земли обладали значительной автономией в вопросах школьного образования. Однако в годы Третьего рейха было учреждено общенациональное министерство образования, что привело к подрыву местной инициативы.
[16]Г. Кнопп. «Дети» Гитлера. М., 2004. С.18
[17] http://www.benediktxvi.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=723&Itemid=57
[18] M.H. Heim. Joseph Ratzinger: Life in the Church and Living Theology: Fundamentals of Ecclesiology. San Francisco, 2007. P.45
[19] См.: http://www.kommersant.ru/k-vlast/get_page.asp?page_id=20051656-15.htm
[20] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.24
[21]http://www.benediktxvi.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=722&Itemid=57
[22] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.25
[23] Там же. P. 30
[24] Сборник включал такие работы, как «Der Zweckgedanke in der Philosophie des Thomas von Aquino» («Цель мысли в философии Фомы Аквинского»), «Das Bild vom Menschen: Beiträge zur theologische und philosophische Anthropologie» («Образ человека: вклад в антропологию теологии и философии») и другие.
[25] Общее название тринадцати автобиографических сочинений Августина Блаженного, написанных около 397-398 года повествующих о его жизни и обращении в христианство.
[26] http://www.benediktxvi.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1344
[27] Для удобства понимания здесь и далее мы будем опускать оригинальное немецкое наименование университета и называть его, как принято в русском переводе, — университет Мюнхена.
[28] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.40
[29] M.Schmaus. Die psychologische Trinitätslehre des Hl. Augustinus. Münster, 1969.
[30] См.: http://www.benediktxvi.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1344
[31] http://www.deutsche-biographie.de/pnd118734474.html
[32] Там же.
[33] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.45
[34] Гомилетика — наука о сущности, содержании и специфических особенностях христианской проповеди (гомилии).
[35] Катехизация — обучение основам христианской веры и чину церковной жизни.
[37] См.: M.H. Heim. Joseph Ratzinger: Life in the Church and Living Theology: Fundamentals of Ecclesiology. San Francisco, 2007. P.58
[38] См.: J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.87
[39] http://cathmos.ru/content/ru/publication-2013-02-22-20-48-03.html
[40] Эрнст Блох – немецкий философ, социолог и публицист неомарксистской ориентации. Создатель «философии надежды» и «онтологии Ещё-Не-Бытия».
[41] J. Ratzinger. Milestones: memoires 1927-1977. San Francisco, 1998. P.91
